19 июля во Львове было совершено вооруженное нападение на известного общественного деятеля и языковеда Ирину Фарион. Несмотря на все усилия медиков, спасти ей жизнь не удалось.
Видео дня
В интервью OBOZ.UA Оксана Микитюк, ближайшая подруга и коллега Ирины Дмитриевны, доцент кафедры украинского языка НУЛП, рассказала о трех десятилетиях дружбы с ней, а также о последних днях из жизни очень дорогого ей человека.
– Оксана, мы все видели Ирину Фарион в парламенте, многочисленных интервью и выступлениях в телепрограммах – искренней в своей любви к Украине и языку, однако бескомпромиссной, жесткой в высказываниях, что приводило порой к скандалам. Вы одна из немногих, кто знал ее наверняка другой. Какая она была, когда выключались камеры? Когда не журналисты задавали ей вопросы, а вы разговаривали наедине?
– Мне в этом смысле сразу почему-то вспомнились слова Дмитрия Павлычко, который сказал, что она «нежная, как молитва, а слово острое, как бритва». Ирина жила как батарейка, то есть с невероятным плюсом и таким же минусом. Об этом она не раз говорила в своих интервью. Гигантский плюс – это любовь к своему делу, семье, друзьям. И этот плюс был столь огромным и всеобъемлющим, что я даже не знаю, сколько мне нужно времени, чтобы обо всем этом вам рассказать. И в то же время был огромный минус, который она имела в ненависти к врагам Украины.
Часто любила цитировать выражение гениальной Леси Украинки: «Меня любовь ненависти научила». Ирина имела безудержный гнев к тому, что было ложью и злом. Ее дочь Софийка опубликовала недавно стихотворение, в котором есть слова о том, что любое зло – это, по сути, горе. То есть ложь и обман – это очень опасные, разрушающие вещи.
– Сколько лет вы дружили?
– Мне очень повезло, что мы дружили целых 33 года. Это целая дорога, очень огромная. Почему мы выбрали друг друга? Вероятно, так определила и решила судьба. В 1991 году мы пришли на кафедру украинского языка Львовской политехники. Об Ирине я знала только то, что она была невероятно активной студенткой в нашем Львовском университете имени Ивана Франко, где мы обе учились. Интересно, что во время учебы никогда не пересекались.
Помню, я пришла первой на кафедру, где была назначена встреча, а потом Ирина – такая яркая, в бордовой юбке и красном свитере. Улыбчиво, уверенно, с расправленными плечами – просто огонь залетел в помещение. Мы начали что-то говорить, потом понесли какие-то бумаги в отдел кадров. Впоследствии нам заведующий поручил оформить стенд о языковедах. Мы читали статьи, отыскивали фотографии наших деятелей из журналов или газет, потом это все вырезали и клеили, всю информацию писали от руки, добавляли яркие украинские узоры, чтобы стенд был интересен студентам (интернета, откуда все можно скачать, в 90-х годах не было). Так общая работа привела нас к этой счастливой дружбе.
– А в обычной, бытовой жизни что вас объединяло?
– Знаете, в этом году Ирина на мой день рождения в июле написала такое поздравление: «Поздравляю с утром, моя Солнечная надежда и поддержка. Пусть Господь вливает силу, ведет к Победе». Мы умели поддерживать друг друга. Когда были какие-то трудности, я ей часто напоминала, что мой папа говорил, что жизнь – это как зебра: за черной полосой точно должна быть белая. Однако, откровенно говоря, она никогда не зацикливалась на том, что что-то идет нехорошо. Она была очень целеустремленной и цельной.
Также мы работали в одном научном поле. Вместе ходили на работу, ездили на научные конференции, на отдых – вдвоем или с детьми и внуками. Жили недалеко друг от друга. Иногда мы обе сидим по много часов за компьютерами, она звонит по телефону со словами: «Слушай, я так устала! Может, выйдем на кофе? Говорю: «У меня тоже буквы расплываются в компьютере, пошли». И мы идем.
Какой она была преподавательницей? Студенты были очарованы ею. Сначала, когда заходила в аудиторию, возможно, имели какую-то оторопь, потому что все же бывший народный депутат, профессор, человек, который имеет столько научных достижений. Она положила начало собственному научному направлению – диахронной социолингвистике в украинском языкознании (это невероятно сложный и основательный филологический аспект). И когда приходила такая легенда в аудиторию, студенты, наверное, имели немного какое-то смущение.
Но когда Ирина начинала говорить, все менялось. К студентам обращалась «волшебники», «белые снежинки», «пушистики», еще и другая была красота в наименовании… Вы представляете? Насколько нужно было любить этих детей, чтобы такие роскошные жемчужины для них находить. Как преподаватель была и нежная, и грозная. Невероятно интересно рассказывала, слыла блестящим оратором. Но в то же время требовала, чтобы материал студенты изучили.
– Как она отреагировала на неожиданное увольнение осенью прошлого года? (Национальный университет «Львовская политехника», где Фарион преподавала более 30 лет, принял решение уволить ее после интервью, в котором она раскритиковала военных, разговаривающих на русском языке, заявив, что «не может назвать их украинцами». – Ред.)
– Ситуация была очень сложная. Конечно, она переживала. Но это было только сначала, потом собралась с мыслями и решила, что будет бороться. Она всегда была политиком-борцом, потому что говорила, что политика – это просто способ донести свою веру людям. Борьба за восстановление была продолжительной, но, к счастью, суд восстановил ее на работе. А в период, когда ее уволили, работала еще больше, чем раньше. Проводила языковые литературные изложения на YouTube-канале. Активно записывала выпуски своей программы «Ген украинцев», где находила дорогу к памяти украинцев через выдающиеся фигуры украинской истории. Успела сделать выпуски обо всех девяти генералах УПА! Это одна из величайших страниц нашей истории.
Ирина издала и презентовала по всей Украине свою любимую книгу «Англицизмы и противоанглицизмы: 100 историй слов в социоконтексте». Это следствие двухлетнего интерактивного проекта «Противоанглицизм» на YouTube-канале, где записано более полусотни видео с толкованием англицизмов и их украинских соответствий. Работала, наверное, не восемь часов в день, а все 12. Сидеть и плакать не было ни времени, ни возможности… Ее трудолюбие и интеллектуализм были потрясающими. У меня иногда даже возникал вопрос, оставалось ли у нее время на еду и сон. Она реализовала столько всего в области науки, что это по силам разве что научным институтам. Когда не стало Ирины, я начала записывать, что еще нужно сделать из того, что не издано. Сейчас в этом списке 32 пункта.
– Какие отношения Ирина Дмитриевна имела со своими родными?
– Знаете, я как-то писала вступительную статью к одной научной работе Ирины, где вспомнила такой эпизод с ее дочерью. Выхожу на улицу, вижу – идет совсем маленькая Софийка, возможно, в пятом классе училась. И несет большую сумку. Спрашиваю: «Куда ты идешь?» А дочь Ирины отвечает: «Несу мамины сапоги из ремонта». Софийка была для нее чудом, величайшим счастьем, которое она просто обожала, любила до безумия. И та ей давала полную отдачу. У них было единство на всех уровнях, гармония полная. Ирина называла дочурку и Софийка, и Софиечка, и Софиярочка, и Софочка.
А если речь идет о зяте Василии, то я вспомнила такой эпизод. Приходим мы как-то в дом, где жила мама Ирины. Она сидит в беседке и молится. Ирина склонилась к ней и обращается в шутку: «Рассказывайте, Ярослава Степановна, о чем молитесь?» А мама отвечает: «Я так хочу, чтобы Софийка встретила мужчину, который был бы национальным и религиозным!» И Иринина мама вымолила такого зятя. Василий совершенно отвечал той жизненной дороге, по которой шли Ирина и ее Софийка. Поэтому, когда началась война, что сделал мужчина, которого моя подруга называла своим сыном? Ушел на войну.
Ирина всегда с огромной радостью бежала к внукам – Эве и Дмитрику, которого назвали в честь папы Ирины. Покупала им безотказно все, что хотели, хотя они очень вежливые дети, не думаю, что просили слишком много. Не знаю, насколько у вас складывается о ней впечатление, но тот ракурс, который я знаю, он абсолютно положительный. Я видела, как она влияет на общество, меняет сознание людей, как пытается помочь внукам стать, как говорила ее мама, национальными и религиозными.
– Бывший муж Ирины Фарион, папа Софии, как известно, тоже находится на фронте.
– Это очень положительный мужчина. В свое время они развелись, не сошлись в каких-то вещах, однако Ирина всегда очень хорошо о нем отзывалась. И, несмотря на то, что были разведены, они сохраняли хорошие отношения. Однако произошла ситуация, что, когда Остап пошел на войну, контакты как-то потерялись. Ирина постоянно говорила: «Нужно выяснить, где он, в какой бригаде, что там». Но потом, к большому счастью, Остап сам позвонил Софийке, когда пришел в отпуск. Тогда они втроем встретились. Это произошло за три недели до гибели Ирины.
– Как вспоминаете последние встречи с ней?
– 9 июля, за 10 дней до трагедии, она неожиданно предложила сходить в магазин, чтобы поздравить меня с днем рождения. И мы пошли смотреть платья. Было очень весело, смеялись, примеряя обновки. Она мне тогда подарила не платье, а целый костюм. И сказала, что я должна его надеть на очень важное событие, но по личным соображениям я не могу об этом сейчас рассказать больше… А через два дня, 11 июля, мы снова пошли на кофе и Ирина принесла мне две банки меда: «Хочу еще тебе подарить меду, чтобы жизнь была медовой…» Вот, собственно, и была наша последняя встреча. Возможно, подозреваемый в ее убийстве парень (в совершении резонансного преступления подозревается 18-летний Вячеслав Зинченко из Днепра. – Ред.) в тот день шел за нами, но мы ничего не видели.
Что касается следующих дней, то я знала, что Ирина планировала ехать с дочерью и внуками на море, поэтому не звонила по телефону, чтобы не мешать. Последняя наша переписка была 17 июля. Ирина собирала донаты для военных и написала, что за мой учебник «Современный украинский язык: самобытность, система, норма» кто-то перечислил две с половиной тысячи гривен (его должны были вручить в качестве подарка за помощь). Я ей ответила: «Боже, это ведь прекрасно!» Вот на этой научной ноте наша переписка закончилась.
Чувствовала ли я тогда беду или опасность? Нет, совершенно. Напротив, видела другое: невероятный позитив и огромные жизненные перспективы. В последнее время с ней было очень сложно пройтись по Львову. Постоянно кто-нибудь хотел фотографироваться, что-то спросить, рассказать. Невозможно описать, до какой степени она получала гигантский позитив от людей. Поэтому то, что случилось, – это горе, которое не описать никакими словами… Сейчас Софийка все делает для увековечения памяти об Ирине, а я ей стараюсь помогать.
На 40 дней будут открывать на доме, где жила Ирина, памятную доску. Долго подбирали фотографию, думали над цитатами. Хотя казалось, что выбирать и не надо – она на всех фотографиях выглядит прекрасно. Видимо, это генетика, потому что мама Ирины очень красиво выглядела, прожила до 94 лет. И одновременно такой вид Ирины – это следствие труда над собой, потому что она всегда думала, что стоит есть, а что – нет, каждое утро делала зарядку.
– По вашему мнению, от кого в ней была такая бескомпромиссность?
– Мама Ирины была религиозным человеком и многое привила родным. В Евангелии от Матфея сказано: «да будет ваше слово «да» или «нет». А все остальное – от лукавого, то есть середины быть не может. Ирина это всегда помнила и никогда не шла на компромисс. Если понимала, что здесь правда, то стояла горой. Она знала заповедь Папы Иоанна Павла II, который в 2001 году во Львове в начале своей речи сказал: «Не бойтесь!» Ирина не боялась, потому что знала, что делает все по своей совести, библейским законам и твердым идейным убеждениям.
Сейчас часто цитируют слова, которые считают любимыми словами Ирины Фарион. Это цитата украинского кинооператора, режиссера и сценариста Юрия Ильенко: «Важнейшими в жизни человека являются три вещи: родиться, полюбить и умереть». Эту триаду Ирина действительно часто повторяла. Вот это «полюбить» она в жизни пронесла с поднятой головой. Даже превратила это «полюбить» в «служить» – служить идее, людям, Украине.
– В квартире Ирины Дмитриевны много лет вместе с ней жила ее любимица – кошка Белла. Какова ее судьба?
– Она продолжает жить в квартире. Софийка ухаживает за ней, недавно мы вместе ходили посидеть с ней. Белла – невероятно почтенная и самодостаточная. Я иногда шутила, что это не Белла живет в доме Ирины, а все наоборот: она приходит в гости к своей кошке. Белла уже старушка, ей 20 лет, может, и 21, мы не можем точно посчитать. Оставлять ее в квартире – это единственный вариант, потому что она никогда не выходила за ее пределы, поэтому непонятно, выдержит ли переезд куда-нибудь. Как-то Ирина взяла ее в гости к маме, а потом кошке стало так плохо, что пришлось обращаться к ветеринару. Понимает ли Белла, что случилось с ее хозяйкой? Не могу сказать…
Ирина очень мечтала о нашей светлой и величественной Победе. Но, думая об этом, всегда любила цитировать Франко: «Чи побіди довго ждати? / Ждати довго! То й не жди ж! / Нині вчися побіждати, / Завтра певно побідиш». И она работала на эту победу неустанно. Вы слышите эту строчку: «Нині вчися побіждати»? Она пыталась эту победу творить ежедневно своим идейным трудом, силой духа, убеждениями. Кстати, слово «побіда» – это от «по біді», хотя у нас устоявшееся слово «победа», то есть оно утверждает мощь, могущество.
Всем нам – родным и друзьям – сейчас очень сложно… Я живу как бы с обрезанными крыльями. Привыкла с утра вставать и смотреть в телефон, ничего ли она мне не написала. А теперь он мне показывает только старую переписку. Поэтому сейчас у меня планов вдвое больше – все ее и множество своих. Когда устаю, думаю: «Вот мы бы шли сейчас на кофе». И понимаю, что сама, без нее, не пойду. Снилась ли она мне эти дни? К сожалению, у меня со снами особые отношения, мне очень редко что-нибудь снится. Но посмотрим, а вдруг? Это единственная возможность ее еще раз увидеть.
Также читайте на OBOZ.UA интервью с легендарным украинским исполнителем Павлом Дворским – о разговоре с Ани Лорак, тайной просьбе Назария Яремчука и свадьбе Ротару.
